Неделя была длинной: встреча старых друзей, надувной единорог, четвертьфинал чемпионата мира (и это только суббота), работа, рабочий выезд, мозгобойня, день рождения дочери, фотосессия, котокафе, полуфиналы чемпионата мира...
По договорённости с человеком, заказавшим историю, я перенёс дату её появления на воскресенье.
Итак, встречайте!
A story about a secret
Михаэль проснулся не сразу. Сперва пришло осознание того, что сон закончился. После он почувствовал своё тело. Руки и ноги, накрытая лёгким покрывалом грудь, голова на смявшейся за ночь подушке. Он глубоко вздохнул и медленно открыл глаза. Нащупал взглядом часы на стене и прищурился, чтобы разглядеть время. Стрелки указывали на три минуты до будильника. Как всегда на протяжении последних тридцати лет Михаэль проснулся пред самым будильником. Он осторожно потянулся, стараясь не хрустеть застоявшимися за ночь суставами – возраст давал о себе знать всё настойчивее. Он перевернулся на бок и, свесив ноги с края кровати, помог себе сесть. Скинув покрывало, зябко поёжился от утренней прохлады, всегда присутствовавшей в этом доме. Не глядя, он протянул руку назад и, нащупав плечо жены, аккуратно сжал его и чуть потряс.
-Кэтрин, - тихо позвал он, - пора вставать.
Женщина зашевелилась и, пробормотав что-то невнятное, перевернулась на другой бок.
-Кэтрин! – чуть настойчивее позвал Михаэль, улыбнувшись этой маленькой слабости своей супруги.
-Ага, - донеслось с другого края кровати.
Удовлетворившись ответом, Михаэль поднялся с кровати, кинул взгляд на поднимающееся за окном солнце и прошёл в ванную. В зеркале над раковиной его встретил пожилой мужчина лет шестидесяти. Две большие залысины над ушами, короткие седые волосы, сеть морщин на лице и давно выцветшие зелёные глаза. Умывшись и приведя себя в порядок, Михаэль снова посмотрел на чуть помолодевшую версию мужчины в зеркале. Чуть пожав плечами каким-то своим мыслям, он пошёл на кухню, по пути отметив ворочание в кровати – Кэтрин начала просыпаться.
На кухне кипящий чайник, запах тостов, банка с ягодным джемом на столе, свежий кофе в небольшой турке и пара кусков ветчины на тарелке. Из ванной, взбодрившаяся и окончательно проснувшаяся, пришла Кэтрин.
-Мы сегодня в десять забираем Питера с Ханной, - после обязательного утреннего поцелуя произнёс Михаэль.
-Да, - кивнула Кэтрин, - мне кажется, им должно понравиться.
-Леголэнд нравится всем, - улыбнулся Михаэль, с удовольствием намазывая тост джемом, предвкушая интересный день с внуками и любимой женой.
Убирая хлеб для тостов на место в шкаф, он наткнулся взглядом на стоящую в дальнем углу бутылку виски, купленную специально для сегодняшнего вечера. Его взгляд чуть померк и веселья поубавилось. Но совсем чуть-чуть. Слишком много времени прошло с тех пор.
Вернувшись за стол, он снова поцеловал супругу и улыбнулся, глядя в её глаза. Она тоже помнила. Но тоже улыбалась мужу. Слишком много прошло времени.
После завтрака, созвонившись с Эдвардом и его женой и договорившись, что будут через полчаса, Михаэль и Кэтрин вышли из своего небольшого загородного дома. Лужайка, альпийская горка, отделанный мрамором фонтанчик в дальнем углу дворика и живая изгородь из кустов можжевельника. Ничего выдающегося, но уютно и приятно глазу. Михаэль хотел сесть за руль припаркованного возле гаража минивэна, но Кэтрин опередила его и, улыбнувшись, сказала, что в ту сторону поведёт она. Кэтрин обожала водить машину. Михаэль посмотрел на свою жену, с годами не утратившую своего природного обаяния. Её глаза, даже спустя почти сорок лет горели тем же хитрым огоньком, как в день их знакомства. Она даже внешне почти не изменилась. Чуть
поседели волосы и появились морщинки вокруг глаз и носика. Она даже не расплылась в талии и бёдрах, подобно большинству дам в возрасте, чем Михаэль отдельно гордился.
Сев в машину, дважды, по настоянию Кэтрин проверив, всё ли взяли, они наконец выехали.
Тихий лондонский пригород с небольшими частными домами, относительно спокойным уличным движением и приветливыми соседями. Кэтрин нравилось это место. Она с удовольствием крутила руль, глядя по сторонам и улыбаясь знакомым прохожим. К Эдварду она поехала не через Большой Лондон, а в объезд. Дорога чуть дольше, зато движение спокойнее.
Сидя рядом с женой и слушая болтовню радиоведущих какого-то утреннего шоу, Михаэль засмотрелся куда-то вдаль. Он посмотрел на руки жены, уверенно лежащие на руле.
Длинные сильные пальцы Кати крепко держали тонкий обруч руля. Яркий блик восходящего солнца медленно полз по блестящему обручу руля. Миша смотрел на пальцы Кати, не в силах оторвать от них взгляд. В них было что-то неправильное. Вот только что? Спутанное сознание никак не могло уловить, что именно. Наконец, когда она чуть пошевелила рулём, объезжая очередную яму на трассе, он заметил кровь. На среднем и безымянном пальце. Высохшая тёмная клякса наверное ужасно стянула кожу и ей должно быть неудобно. Но Катя этого не замечала – она смотрела на дорогу и больше, казалось, её ничего не интересовало.
Попробовав пошевелиться, Миша застонал от боли – под правой рукой, которая, как оказалось, прижимается к животу, огнём загорелся длинный порез. Длинная горящая полоска протянулась от нижнего левого ребра до правого бедра. Нож оказался острый. Хорошо, что куртка была из хорошей кожи и с кучей заклёпок, которые поставил Сашка у себя в гараже. Судя по всему, они-то и спасли Мише жизнь.
-Тише, - Катя бросила взгляд на Мишу и вернулась к дороге, - ещё с полчаса.
-Больше, - выдохнул Миша, - мы только поворот на Александровское проехали. Сейчас сады начнутся. Только потом свороток на Глызино.
-Глызино, - сосредоточенно кивнула Катя, - я помню.
-Рука, - он указал левой на руль, - кровь..
-Чёрт, - Катя посмотрела на свои пальцы и заметила тёмное пятно.
Плюнув на руку, она как могла обтёрла её о старые джинсы. Пятно не пропало, но стало гораздо меньше.
Из небольшого радиоприёмника на приборной панели доносилось тихое шипение, периодически прерываемое чем-то, похожим на голоса дикторов или даже на музыку. Никто из них не выключал радио. Ведь это бы означало ехать в полной тишине, наедине друг с другом, со своими мыслями.
Проехав тихими спокойными пригородами Лондона, Кэтрин свернула на подъездную дорожку аккуратного двухэтажного дома в колониальном стиле. Не успела она припарковаться и заглушить двигатель, как из дома выбежали двое детей и с радостными криками побежали к машине.
-Бабушка! Дедушка! – радостно кричали они, подбегая к машине.
Через несколько секунд возле машины возник небольшой вихрь из детей и взрослых. Они обнимались, радостно целовали друг друга в щеки и наперебой рассказывали о своих новостях. За этим всем от входных дверей дома, умильно улыбаясь, наблюдала семейная пара средних лет. Мужчина и женщина, обнявшись стояли на пороге
дома и смотрели, как Михаэль помогает детям снять рюкзаки и убрать их в багажник, как Кэтрин вручает каждому из внуков по своему фирменному домашнему печенью, как дети, радостно помахав родителям руками, залезают в машины, прилежно пристёгиваются и готовятся ехать.
-Вернёмся к вечеру, - Михаэль помахал родителям рукой.
-Можете не спешить, - радостно ответили мужчина с женщиной и, проводив отъезжающий минивэн взглядом, удовлетворённо вздохнув, вернулись в дом.
Выбравшись на одну из автострад, они не спеша поехали в сторону Олд Виндзор. Внуки пели их любимую дорожную песню, Михаэль с удовольствием подыгрывал им на губной гармошке, а Кэтрин периодически поглядывала в заднее зеркало на две пары радостно улыбающихся глаз, светящихся восторгом и предвкушением.
-Кэтрин, останови на заправке, - сказал Михаэль минут пятнадцать спустя, - мне что-то пить захотелось.
Кивнув, Кэтрин щёлкнула рычагом включения поворотника, повернула руль и через пару минут, оставив детей играть в «Я вижу что-то красное…» Михаэль вышел на парковке и направился в магазинчик, купить себе воды. Кэтрин смотрела ему вслед, чуть прищурившись от яркого солнца, уже довольно высоко взобравшегося по небу.
Наконец, они увидели на дороге знак со стрелкой и надписью «Глызино 15 км.». Сбросив скорость, Катя аккуратно свернула с трассы на просёлочную дорогу. Едва большая дорога скрылась за поворотом, Миша попросил её остановиться. Выйдя из машины, он подошёл к обочине, взял левой рукой, правую от не отнимал от живота, комок жирной грязи и обмазал ей номер машины спереди. Затем, то же самое он сделал с задним номером.
Вернувшись на своё место, он на секунду прикрыл глаза, словно эта простая операция отняла у него все силы, и кивнул Кате ехать дальше.
-Там дальше будет развилка. Не пропустишь. Езжай до неё, там остановись.
Катя, до этого усердно оттиравшая остатки крови с пальцев рук, кивнула и, вернув руки на руль, тронулась с места.
«Москвич» немилосердно побрасывало на кочках старой просёлочной дороги. Каждый удар колёс отдавался в животе Миши резкой болью. Наконец, Катя остановилась.
-Здесь что ли? – она наклонилась ближе к лобовому стеклу, вглядываясь в едва угадывающиеся впереди очертания старой колеи.
-Здесь, - кивнул Миша, оглядевшись по сторонам, - выходи, поменяемся.
Он вылез из машины, открыл заднюю дверь и заглянул в салон «Москвича». Наваленные как попало сумки с вещами лежали внизу, чтобы не привлекать чей-нибудь любопытный взгляд. Он протянул руку к одной их них, сунул и пошарил наугад. Нащупав то, что искал, он вытащил на свет бутылку какого-то виски. Стёпа говорил, отличный виски. Хвастался, что ему привезли из самой Америки. «Белая лошадь».
Пробка открылась с металлическим хрустом. Чуть покачав бутылку в руке, Миша глубоко вздохнул и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков. Жидкость обожгла ему рот, горло и огненной волной спустилась в желудок.
Катя перехватила у него бутылку и вслед за ним сделала те же несколько глотков.
-Так лучше, - выдохнул наконец Миша, ощущая себя чуть бодрее и чувствуя, что порез на животе стал болеть чуть меньше.
-Поехали, - сказала Катя, закручивая пробку на бутылке, - а то как бы кто не увидел нас здесь.
-Поехали, - кивнул Миша, - дальше тише будет.
-Там ещё десять лет назад деревня уже заброшенная стояла, - рассказывал он Кате, пока они ехали по еле заметной дороге, давным-давно заросшей луговой травой, - её распахать хотели, а поле на колхозные нужды пустить. До сенокоса ещё пара недель, так что там совсем тихо должно быть.
Кэтрин припарковалась на большой парковке недалеко от главного входа в город аттракционов. Весело выпрыгнув из салона, Питер и Ханна надели свои рюкзаки, поправили кепки и вприпрыжку отправились к входу. Михаэль предъявил охраннику заранее купленные билеты и, взяв внуков за руки, повёл их в страну развлечений.
К часу дня, посетив аттракцион «Звёздных войн», удивившись чудесам Волшебного тоннеля и прокатившись на русских горках, все четверо, изрядно утомившись заняли один из столиков в местном кафе. Ещё через пятнадцать минут, когда внуки радостно заканчивали с большими порциями мороженого, а Кэтрин допивала большой молочный коктейль, Михаэль удовлетворённо потянулся и под чуть разошедшимися в стороны пуговицами его рубашки мелькнула белая полоска старого шрама.
-Деда? – Питер, заметив, что дедушка уже съел свой пирожок обратился к нему, - а расскажи, откуда у тебя этот шрам?
Это была их любимая история – каждый раз, когда внуки спрашивали дедушку про длину. Тонкую полоску белой кожи, проходящую через весь его живот, от ребра до бедра, он рассказывал им новую историю. Про сражения с пиратами, про автомобильную катастрофу, в которой он чудом уцелел, про поиск невероятных сокровищ и даже про битву с жутким демоном, которого они с бабушкой смогли победить только вдвоём.
-Ох, - вздохнул Михаэль и улыбнулся, погладив живот, - это было очень-очень давно. Когда ещё ваших папы и мамы не было, а дедушка с бабушкой были молоды. Дедушка ваш тогда был красавцем мужчиной. Про бабушку-то я не говорю, она не потеряла ни капли своей красоты с тех самых пор…
Питер и Ханна заулыбались, глядя на бабушку и дедушку, пытаясь представить их молодыми.
-Гуляли мы как-то с вашей бабушкой вечером. Ну знаете, сходили посмотреть кино, а потом просто взялись за руки и пошли, как это бывает у всех молодых. Идём мы значит по улицам, ночь, небо, луна, вокруг никого… Полное ощущение, что мы одни в этом городе, а вокруг только пустые дома… И тут! На фоне луны! Огромный силуэт с невероятными крыльями! Дракон!
Минут через пятнадцать петляния по просёлочной дороге, когда казалось, что рессоры «Москвича» вот-вот не выдержат свалившейся на них нагрузки, из-за очередного поворота показался дом. Потемневший от времени и заросший травой чуть не до самой крыши, он жутким призраком встречал гостей, приехавших по этой дороге. Кате стало не по себе от увиденного. Чуть дальше по дороге, с другой стороны, стоял ещё один такой же силуэт. Дальше ещё и ещё. Они ехали по центральной улице давно заброшенной и всеми забытой деревни. Густая высокая трава, едва торчащие над её верхушками крыши домов, проглядывающие сквозь заросли крапивы заборы и калитки.
-Ну давай где-нибудь здесь, - сказал Миша, оглядываясь по сторонам и останавливаясь возле очередного дома.
Он заглушил двигатель и вышел из машины. Катя открыла дверь и наблюдала за его действиями. Он двигался быстро и уверенно, почти не замечая рану на животе. То ли виски, то ли хорошая повязка…а может и вовсе шок.
Миша подошёл к дому, прикинул, где может находиться калитка, ведущая внутрь ограды, застегнул свою кожаную куртку до самого подбородка и скрылся в высокой траве. Его не было несколько минут. Не долго, но достаточно, чтобы Катя начала переживать, не случилось ли чего. Он вышел оттуда же, куда заходил. Отряхнувшись и убрав несколько листьев, попавших в карманы и рукава, он вполголоса выругался.
-Здесь нет. Я в соседний, - сказал он Кате и пошёл в дом напротив, повторяя процедуру поиска калитки.
-Да, давай сюда, - он вернулся через три минуты и махнул Кате рукой.
Девушка села за руль, завела машину и медленно подъехала к дому.
-Я сейчас, - парень снова нырнул.
Даже через закрытые двери и работающий двигатель Катя услышала как противно скрипят давным-давно не смазанные петли на воротах. Миша открывал ворота, сминая ими плотную траву, которой заросло всё внутри. Открывшись на две трети, ворота отказались дальше двигаться. Миша помахал руками и показал Кате, куда надо заезжать.
Внутри оказалось довольно много места – заведя машину до самого упора внутрь, она почти коснулась бампером стены старого сарая. Миша в это время уже закрывал ворота.
-Нам туда, - сказал он, махнув рукой куда-то под навес из прогнивших досок.
Они прошли вместе, по пути приминая траву и внимательно глядя под ноги – мало ли что тут могли оставить старые хозяева – никому не хотелось наступить на грабли или доску со старыми гвоздями.
-Вот, - сказал Миша, сдвигая большую круглую крышку, закрывавшую бетонную трубу полутораметрового диаметра.
Он оторвал от этой крышки кусок какой-то старой прорезиненной краски, которой она была покрашена, и бросил в отверстие. Секунду спустя они с Катей услышали сухой стук.
-Сухой и глубокий, - кивнула девушка.
Не говоря больше ни слова друг другу, они вернулись к машине. Миша нырнул на водительское сиденье и потянул рычажок, открывающий багажник.
-Уиииии! – из красного пластмассового жёлоба, взметая в воздух фонтаны брызг, вылетел ребёнок.
Прокатившись по инерции ещё около метра, он зарылся в прозрачную воду бассейна. Вынырнув, он радостно тряхнул головой, откидывая с головы лишние капли и тут же отплыл в сторону. Следом за ним из этого же жёлоба вылетела девочка. Радостно смеясь, она вынырнула из воды и, убрав воду с глаз руками, поплыла к мальчику. Встав на дно, там где было помельче, они оба с нетерпением смотрели на жёлоб.
-Уооооооооу! – с весёлым криком из жёлоба самой большой горки вылетел пожилой мужчина. Выбравшись туда, где стояли его внуки, он сел на дно и, радостно перевёл дыхание. Он обернулся на прозрачную стену, за которой стояла его супруга, снимавшая их водные развлечения на телефон. Помахал ей рукой, приглашая
присоединиться. Там только с улыбкой покачала головой. Михаэль как наяву услышал слова Кэтрин:
- Кто-то же должен будет показать парамедикам, что произошло.
- Ну что, ещё по разу? – обратился он к внукам, потом ужин и в сторону дома?
Дети не очень хотели соглашаться, но приятная усталость, накопленная за целый день, проведённый в Леголэнде, давала о себе знать.
В обратную сторону машину вёл Михаэль. Радио, тихо игравшее только для двух передних сидений минивэна, было убавлено до фонового шума, едва заглушающего тихий звук двигателя. Михаэль и Кэтрин ехали молча, глядя вперёд, на гипнотизирующие линии дорожной разметки, на красные стоп-сигналы едущих вперед машин. Время от времени один из них поглядывал в зеркало заднего вида, где отражались двое мирно спавших семилеток. После этого старики обычно переглядывались, тепло улыбались и словно бы говорили друг другу «Это того стоило».
Миша прекрасно знал, что увидит в багажнике. Он сделал глубокий вдох, прежде чем шагнуть к Кате, стоявшей напротив открытого багажника и смотревшей внутрь. Не говоря ни слова, он почти не глядя сунул руки в багажник и, ухватившись за полы куртки, изо всех потянул на себя мёртвое, начинавшее коченеть тело. Перекинув его через край багажника, он не удержал его и тело упало на землю. Мертвец лежал спиной к ним с Катей. Они не видели перекошенного предсмертным ужасом лица, длинных синяков на его шее оставленных неожиданно сильными пальцами Кати, нескольких ножевых ранений, прикрытых футболкой… Всё, что они видели – спина мертвеца и пропитавшаяся кровью куртка. Не переворачивая его, Миша взял тело за плечи и потащил к колодцу. Метров десять, не больше, но мертвец был большим и тяжёлым. Миша ругался в полголоса, последними словами проклиная умершего меньше суток назад друга детства.
Наконец, дотащив его до колодца, они с Катей перекинули тело через край бетонной трубы. Коротко прошуршав по стенкам ямы, оно грузно свалилось на дно. Обессиленные, они упали на землю прямо возле колодца и какое-то время от перенапряжения и нервов не могли сказать друг другу ни слова. Наконец, собрав последние силы, Миша встал и вернулся к багажнику «Москвича». Ещё полминуты и он поставил возле колодца двадцатилитровую канистру с бензином.
Ещё один рейс к машине и в руках у Миши оказалась большая кожаная сумка.
-Идём, - сказал он сидевшей возле колодца Кате.
Та молча поднялась и пошла следом за ним к старой, невесть каким образом сохранившейся бочке, наполненной дождевой водой. Вода в ней была грязно-жёлтого цвета с взвесью металлических чешуек, но это была вода. Они разделись до белья, умылись, как могли, смыли следы чужой и своей крови, оставшиеся на теле. Катя сменила Мише повязку на животе и они оделись в новую одежду. Вещей они взяли много, поэтому подобрать что-то по размеру оказалось несложно. Старые вещи они собрали в кучу и сбросили в тот же колодец. Туда же побросали всё, что не подошло по размеру.
Ещё пару минут спустя, когда всё, казалось, было сделано, Миша поставил на край колодца канистру с бензином, с громким металлическим щелчком открыл крышку и наклонил ёмкость. Летучая жидкость с резким запахом весело полилась вниз. Вылив две трети содержимого вниз, Миша полил бензином стенки колодца. Закрыл крышку, поставил канистру рядом. Катя протянула ему коробок спичек. Бледная картинка первого искусственного спутника Земли и какие-то цифры, обозначающие стоимость и
индекс места производства этого коробка. Миша чиркнул спичкой, посмотрел на разгорающееся пламя и поднёс его к одной из дорожек, оставленных бензином на стенках колодца.
Бледно-синее пламя тут же устремилось вниз. Ещё секунда и внизу вспыхнул пожар. Бросив вниз коробок спичек, Миша в последний раз посмотрел на пламя и прикрыл крышкой колодец. Не полностью, ровно настолько, чтобы туда поступал кислород – огонь должен гореть долго.
Он повесил на плечо небольшую сумку из кожзаменителя, взял Катю за руку и, выбравшись через высокую траву на забытую просёлочную дорогу, они пошли от этого места прочь.
Кэтрин и Михаэль благополучно оставили полусонных внуков у их законных родителей. Посидели немного с сыном и невесткой, послушали их новости, поделились подробностями о поездке и только к девяти часам пополудни отправились в обратный путь. Они ехали молча, каждый думая о своём. На этот раз не играло даже радио. Оно им было не нужно – после стольких лет вместе им было уютно даже в абсолютной тишине.
К десяти часам они добрались до дома, ещё минут двадцать на то, чтобы привести себя в порядок и встретиться на кухне перед самым отходом ко сну. Кэтрин сидела за столом. Перед ней стояла бутылка виски и два пустых стакана. Михаэль сел рядом и с металлическим хрустом открутил пробку бутылки, налил в каждый стакан и отставил бутылку чуть в сторону, не закрывая. Они посмотрели на плещущуюся в их руках янтарную жидкость, отсалютовали друг другу стаканами и тихо, как сорок лет назад произнесли: «За наше будущее».
Его звали Стёпа. Друг детства. Дома друг напротив друга, одна парта на двоих и общее детство. Детство, такое же, как у всех мальчишек страны в то время: не лучше и не хуже. Футбол, рогатки, соседские девчонки, первый глоток вина, танцы в соседней школе, компания местных пацанов, не желающая пускать на свою территорию новичков, кипящий адреналин и чей-то нож, испачканный в чьей-то крови. Условный срок, судимость, приближающаяся армия и перспективы идти работать на завод. И пропавшая из его личного дела заметка о судимости. «Всего» за сто двадцать рублей инспектор из детской комнаты милиции забыл о ней.
А дальше МГУ, годы усердной учёбы, перевод в МГИМО и встреча с Катей. Родственные души сразу нашли друг друга. Чужие среди детей номенклатуры они быстро поняли, что им нужно держаться вместе. И вот, к пятому курсу, когда стажировки в дипломатических ведомствах других стран распределялись не только по блату, но и по реальным заслугам, оказалось, что Миша и Катя должны будут отправиться в посольство во Франции. Невероятная удача и заоблачные перспективы.
И тут, будто чёртик из табакерки откуда-то появился Стёпа. Он торговал джинсами и кроссовками, виниловыми пластинками и дорогим алкоголем. Фарцовщик. Они были неравнодушны к богатым студентам, а потому их легко было найти в МГИМО. Встреча старых друзей не была самым радостным событием в жизни Миши. Оказалось, что в личном деле Стёпы отметку о судимости поставить не забыли.
И вот теперь, раз уж судьба их снова свела вместе, неплохо бы получить должок обратно. Что? Уезжает по распределению во Францию? Ну так тем более рубли ему ни к чему. Три тысячи рублей и Стёпа навсегда забудет о том, как они сидели на одной скамье подсудимых…
В тот вечер Катя пошла вместе с Мишей. Думала, что сможет помочь ему убедить Стёпу не рассказывать о судимости. Но вечер затянулся, а разговор всё никак не хотел сворачивать в конструктивное русло. Катя не помнила начало драки. Не помнила, кто ударил первым. Когда она открыла глаза, Стёпа сидел сверху на Мише, они боролись. Стёпа пытался вдавить Мише в грудь нож.
Миша хорошо запомнил выражение удивления на лице Стёпы, когда стальные пальцы Кати сомкнулись на его шее. И затем, когда он смог выхватить у него нож. После трёх ударов ножом его выражение лица не изменилось. Именно таким он его навсегда и запомнит. Своего лучшего друга детства, вставшего у него на пути к лучшей жизни.
Сейчас, когда они добрались до станции и тихо сидели рядом, Катя и Миша наконец начали осознавать, что произошло за последние сутки.
Как-то сама собой в руках Кати появилась бутылка виски, взятая из Стёпиной квартиры. Она открыла крышку и, тихо произнеся «За наше будущее» сделала большой глоток.
-За наше будущее, - эхом отозвался Миша.
Неделя была длинной: встреча старых друзей, надувной единорог, четвертьфинал чемпионата мира (и это только суббота), работа, рабочий выезд, мозгобойня, день рождения дочери, фотосессия, котокафе, полуфиналы чемпионата мира...
По договорённости с человеком, заказавшим историю, я перенёс дату её появления на воскресенье.
Итак, встречайте!
A story about a secret
По договорённости с человеком, заказавшим историю, я перенёс дату её появления на воскресенье.
Итак, встречайте!
A story about a secret